История про угол

Пребывание там было редкостью, несмотря на отчаянные попытки Саши, Славы и Антона сделать всё, чтобы угол стал их родным домом. Но иногда они добивались успеха и, влекомые за шиворот, с торжественно-скорбным видом устраивались отбывать наказание. Осмотревшись и успокоившись, каждый брался за своё любимое «угловое» дело.

Слава принимался ковырять защёлку на двери в детскую, пытаясь выломать механизм. Антон начинал изучать обложки книг (углы, гостеприимно приютившие детей, располагались в библиотеке). А Саша тихим, но настойчивым шёпотом, просила Антона передать ей что‑нибудь почитать. 

Так случилось и на этот раз. 

Под традиционный скрежет защёлки Саша завела привычную песню:

— Анто-он! Анто-оон! Антон! Передай книгу! Нет! Не эту! Другую! Да не эту, что ты не слышишь, что ли?!

— Сейчас вообще ничего не дам, — пыхтел обиженный Антон, пытаясь угадать литературные вкусы сестры. — Бери, что дают!

С этими словами в Александру полетел увесистый тёмно-бордовый том. На обложке значилось: В.Пикуль, «Битва железных канцлеров». Книга тяжело шлёпнулась у правой Сашиной ноги. Нога тут же брезгливо отодвинулась.

— Ты мне это в прошлый раз кидал! Это скучно! Мне не понравилось!

— А, между прочим, это мамина с папой библиотека, — меланхолично заметил Слава. — Тут все книги такие. Взрослые. И скучные.

— А ты, вообще, молчи! Мы из‑за тебя в углу стоим! — развернулась к брату-два Саша. — Я в прошлый раз Дюма читала! «Три мушкетёра»! Если тебе не интересно, то это не значит, что всем тоже не интересно! Ты только фильм смотрел!

— Да! Тысяча чертей! — оживился Антон и в порыве вдохновения швырнул в Сашу ещё одну книгу. 

— Аааа! — взвыла Александра, получив по коленке Толковым словарём русского языка (составитель В. И. Даль). — Ты что, вообще с ума сошёл?! Больно же! Думай, чем кидаешься! У меня теперь синяк будет! 

Рисунок Екатерины Касаткиной

— А надо было в сторону отойти, — заявил Антон, доставая с полки яркую книгу с сердитым малышом на обложке и заманчивым названием «Попробуй меня заставить!».

Саша от возмущения не нашлась, что сказать. Открыла и закрыла рот. Стукнула кулаком по стенке. Топнула ногой. Попала по словарю. Взвыла, вцепившись в ушибленный палец, попрыгала на одной ноге, подхватила словарь и, постаравшись прицелиться, запустила им в Антона. Тот слегка отклонился, книга шарахнулась в плинтус и замерла, раскрывшись на букве «Ж».

Антон глянул на страницу и радостно сообщил:

— Саша, ты жёлудь! Нет, ты желудок! Желонка! Жёлоб! — Антон вошёл в раж и продолжал выкрикивать. — Желать! Ждать! Или нет! Вот! Ты — Желдак!

— Что-о?!! — последнее оскорбление переполнило чашу Сашиного терпения. Она вырвалась из угла, выхватила у Антона словарь и принялась мстить.

— Ты, ты, — судорожно листая страницы, Саша искала слово позабористей. — Вот! Ты охвостье! Охлопок! ОШАРА!!!

— Кто?!

— ОШАРА! Тут написано, что это воришка, шатун и оборванец! — Саша засияла, торжественно помахивая словарём.

Антон пронзил зарвавшуюся сестру взглядом. Схватил Даля за обложку и дёрнул к себе. 

Саша перехватила толстую стопку страниц поудобней и потянула обратно. Отпускать такую полезную для воспитания братьев книгу она не собиралась. Оба, пыхтя, рвали несчастный словарь в разные стороны. Слава с благоговейным страхом наблюдал за разворачивающейся в двух шагах битвой титанов. Титаны норовили пнуть вражескую коленку свободной ногой. Боднуть головой. Уколоть острым тощим локтем. Но главное, любой ценой заполучить словарь. Ценная книга таила столько заманчивых возможностей. Страшные оскорбления. Жестокие намёки. Тонкие поддразнивания. Да, Даль знал толк в русском языке!

Саша первая сообразила, что подорвёт боевой дух противника надёжней, чем пинок в голень. Бегло скользнула взглядом по открытой странице и пригвоздила:

— А ты пард! 

Антон мигом понял, в чём дело, и забегал глазами в поисках достойного ответа.

— Ты, ты, — бормотал он, не забывая тянуть словарь на себя, — ты паралич! Нет, парадизка!

Через секунду стало ясно, что листать книгу в пылу борьбы нет никакой возможности. Пришлось довольствоваться скудным пайком слов, напечатанных на страницах 458–459. Как назло, именно здесь Даль поленился и не припас достаточно оскорбительных выражений.

— Паразит! — орала Саша.

— Папуша! — отвечал Антон.

— Парафин! 

— Парабола!

— Пародия!

— Парик!

— Парсук!

— Кто?!! 

Рисунок Екатерины Касаткиной

Незнакомое слово звучало так обидно, что душа поэта, то есть Антона, не вынесла. Покрепче вцепившись в бесценный словарь и упёршись в Сашу ногой, брат рванул книгу на себя. С тихим прощальным треском коварный Даль распался на две части. Саша с Антоном разлетелись в разные стороны. Александра врезалась в стену и затихла там, прижимая к груди толстую стопку страниц. Антон, обнимающий пустую обложку, впечатался в книжные полки и получил по темечку свалившимся вниз карманным изданием «Лицейской лирики» Пушкина (с тех пор Антон крайне скептически относится к лирике вообще, и к Пушкину, в частности). Пару минут вокруг стояла мёртвая тишина. А потом прибежала мама. И довольно быстро поняла, что углы в библиотеке не помогают в воспитании детей. Даже наоборот. Очень мешают. А поскольку других подходящих углов в квартире не обнаружилось, пришлось искать для Саши, Славы и Антона новые пути исправления. Но это уже совсем другая история.

Ксения Состина