Дорогие мои старики!
-
Статья
-
Статья
Работы участников конкурса «Сыны полка»
«Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас расцелую!» — напевает весело мой старший брат-студент, возвращаясь еженедельно из областного центра и в очередной раз вызывая смущение на расплывшихся от счастья морщинистых лицах дедушки и бабушки, целует их, заодно меня и убегает домой.
Старики… старики…! Какие они ему старики? — выговариваю я тихо, лёжа на одном из колен дедушки, который не отрывает шершавой ладони от моего горящего лба.
Мы живём в своём доме, но, когда я болен, обязательно прохожу лечение в доме папиных родителей, где меня «отпаивают» собранными весной цветками душистой липы, чабреца, мать-и-мачехи. Не только разнотравье, но и старинный уклад жизни, сохранившийся до сегодняшних дней, благоприятствует выздоровлению.
Находясь под надёжной защитой дедушки Миши, я рассматриваю висящие на стене деревянные портретные рамки со многими фотографиями. Это история семьи Рудниковых, её пересматривало ни одно поколение, а собирали — трудолюбивые руки когда‑то передовой доярки, суетливой и неугомонной Любочки, моей бабушки. Аккуратно раскладывая пожелтевшие снимки, хозяйка дома часто повторяла:
— Дед, твои и мои старики перемешались, я и забыла уже, кто роднее.
Мудрый хозяин не спешил с ответом, вздохнул тяжело и тихо сказал:
— Бабуля, какая разница, лишь бы ни у кого из них не повторилась мамина судьба!
Я привстал, задержал свою громоздкую руку на дедушкиной и, глядя в глаза, произнёс:
— Деда, а что за секреты, почему я до сих пор ничего не знаю! Ты ведь много мне читал о войне, об Освенциме и Бабьем Яре, рассказывал о наших корнях, берущих своё начало в Республике Беларусь, о прабабушке расскажи!
— Мал ты был, вот и молчали, но, наверное, пришло время узнать пятикласснику о зверствах фашистов, вероломно напавших на нашу Родину и сделавших народы мира, в том числе наш род, несчастными, — произнёс рассказчик.
Он незамедлительно протянул руку во внутренний боковой карман пиджака, достал аккуратно завёрнутый листочек бумажки, развернул, и я увидел пожелтевшую фотографию, на которой не сразу выделился образ белокурой девушки лет шестнадцати, в коротеньком платьице с большой самодельной заколкой слева на длинных прядях волос.
Я прижался к плечу дедушки и обомлел:
— Деда, ведь она похожа на меня, глянь! И улыбка, и прищуривается, и даже ямочки на щеках мои!
— Конечно, эта молодка и есть твоя прабабушка, а моя мама, которую солнечным ранним утром 1941 года схватили явившиеся во двор дома немецкие автоматчики и отправили в комендатуру, заперев в сарае со всеми.
Через несколько дней молодёжь погрузили в вагоны и угнали в Германию, где Ефрасинья Рудникова, как и многие другие русские девушки, целый год доила коров, чистила у свиней, выполняла все работы на огороде. Питалась она вместе со свиньями, спала в сарае. Единственной радостью для неё было то, что барон не бил русскую пленницу так сильно, как издевались соседи-фермеры. Да и сама «твоя старушка Фрося», милок, вела себя смиренно: вставала в четыре часа, к шести уже все вечерние приказания были исполнены, день ото дня трудилась без отдыха, а к полуночи засыпала, свернувшись калачиком на клочке сена, прислушиваясь к гулу самолётов, далёкому взрыву снарядов.
В 1943 году мама доила коров и напевала «Катюшу», за что была жестоко избита и отправлена в концлагерь. Там заключённых ежедневно били, издевались, не давали есть. Надзирателей силой выбирали из своих же русских, заставляли работать за похлёбку из брюквы и кусков хлеба. Номера каждого выжигались на теле раскалённым железом. Если в лагере рождались дети, то их тут же забирали и топили в специальном тазу. После двух лет страданий, когда Ефросинья была уже в очереди на сжигание в печи, их группу спасли американцы.
— Ох, — перевёл дух я и прилёг от жара и прилива эмоций, — вот это судьба!
— Всё закончилось, деда, правда ведь!
К нам подсела бабушка Люба и, плача, проговорила:
— Да нет, мой милый внучок, жизнь протянется, всему достанется. После каждому предлагали выбор: либо уехать в Америку, либо остаться на Родине. Не по годам худенькая и морщинистая, покрывшаяся сединой старушка Ефросинья вернулась домой, где её ждали новые испытания: допросы и разбирательства, лагеря Сибири, где моя свекровушка познакомилась со своим будущим мужем, а после годовой проверки и освобождения с маленьким ребёнком на руках вернулась домой…
В доме стало тихо, все умолкли, и лишь теперь мне стало понятно, почему в нашем роду слово «старики» произносится по‑особому с благоговением и уважением.
Я закрыл глаза и оказался в большой комнате, посреди которой стояли бабушка с дедушкой и улыбающаяся белокурая девушка, которая протягивала мне свою руку.
— Дорогие мои старики… дорогие мои… до-ро-ги-е, — шептал я во сне.
Станислав Рудников, ученик Вознесеновской школы Ивнянского района