Размер шрифта:
Изображения:
Цвет:
11:07, 21 мая 2020
 562

Чтобы деду не было стыдно…

Кем быть? Каким быть? Мне, шестнадцатилетнему, стоящему на пороге взрослой жизни, всё чаще и чаще приходится задавать такие вопросы.

И кажется, я нашёл на них ответы… А всё благодаря моему прадедушке Алексею Никитовичу Осадчему. Сейчас ему 93 года. Возраст, конечно, солидный, и здоровье уже неважное, но память… хорошая! Недавно мы с ним разговорились, вернее, говорил он, отвечая на мой вопрос: «Деда, а каким был ты в мои годы?» 

Ответ был неспешным, сбивчивым, порой прерывался молчанием. Казалось, что дедушка вглядывается в прошлое, которое так явно встаёт перед его глазами, что он заново переживает всё то, что уже пришлось пережить когда‑то… В какой‑то момент я зачем‑то включил диктофон… Когда я остался один, переслушал запись. Я вдруг понял, что рядом со мной живёт «человек – история», и таких дедушек, как у меня, ни у кого из моих друзей нет, даже во всём селе нет! И я просто обязан буду сохранить его историю, рассказать её своим детям. Я начал записывать сказанное дедом, стараясь всё изложить последовательно. И вот что у меня получилось…

В сорок первом году Алёше Осадчему было четырнадцать лет. О том, что началась война, он узнал от своего отца, когда пас вместе с ним отару колхозных овец. На всю жизнь осталось в памяти: «…Много крови прольётся, Лексей…». Никита Егорович, бывший участник гражданской войны, знал, что говорил сыну… Вскоре Осадчего-отца призвали на фронт, и с верой в победу он прошёл от Сталинграда до самой Германии.

А пока отец воевал, сын Алексей по‑прежнему пас овец и участвовал в других колхозных работах. В свободную минуту бежал к школе, где её директор Константин Петрович Карасёв установил радиоприёмник. Сюда постоянно подходили сельчане и прислушивались к последним новостям с фронта, обращениям руководства страны.

…Впервые немецкие самолёты Алексей увидел, когда гужевым транспортом переправлял колхозное зерно на Россошанский хлебопункт. В тот день немцы бомбили железнодорожную станцию. Местные жители прятались в помещениях. Но разве они могли спастись, когда из окон вылетали стёкла, рушились крыши?

А вскоре через Нагольное прошли отступающие военные части Красной Армии, за ними — беженцы из Украины вместе со скотом и техникой. Все прорывались к Дону. В это же время были взорваны три деревянных моста через местную речку, что приостановило появившихся немецких мотоциклистов. Но ненадолго…

Как только немцы вошли в село, сразу дали распоряжение селянам: дома и сараи не закрывать на замки. У местных жителей захватчики брали всё, что могло им приглянуться. Например, у Осадчих забрали ситец, подсолнечное масло, муку.

«Всё сгребли дочиста, — вспоминает Алексей Никитович. — Но самым страшным было, когда немец бил меня по щекам и чуть не выдернул ухо только за то, что я не отдавал ему куриные яйца. Я никак не мог защититься: в руках у немца был пистолет, из которого он, не задумываясь, мог меня застрелить»…

Немцы в Нагольном продержались полгода, уже 16 января 1943 года село освободили. С приходом Красной Армии наголенцы стали трудиться на полях и фермах с утроенной энергией и устраняли тот ущерб, который был нанесён врагом. А осенью сорок четвёртого года Алексея Никитовича призвали в армию. Вначале курс молодого бойца призывники проходили при военкомате. Две недели строевой и ещё две — работы в колхозе. А часто бывало и так, что после строевой подготовки приходилось браться за общественную работу. В начале декабря всех отправили в Тамбов в снайперскую школу. Там курсантов в основном готовили к уличным боям. Преподаватели говорили, что вести бой в населённом пункте не так‑то просто. Враг может притаиться за любым углом или в разрушенном доме, и задача снайпера — выследить цель и уничтожить. «Когда нас отправят на фронт? Война ведь вот-вот закончится?» — не раз задавали такой вопрос курсанты своим преподавателям. «Ждите. Скажем», — был ответ.

Вскоре командование приняло решение перебросить курсантов походным маршем в Пензу. Для этого был отведён короткий срок, уложиться в который можно было только в том случае, если ежедневно преодолевать по пятьдесят километров. И надо же было такому случиться: Алексей сильно заболел. Ребята-курсанты стали с ним прощаться, не надеясь, что он с ними сможет пойти дальше. Но тот сказал, что в Тамбове ни за что не останется. Как ни старались врачи, они не смогли его удержать. Сколько сил для перехода потребовалось тогда Алексею Никитовичу, известно только ему самому, но никому он не жаловался и ни к кому не обращался за помощью.

А Москва в это же время уже салютовала доблестным воинам, победившим фашизм и освободившим Европу от захватчиков. В Пензе курсантов-снайперов решили переучивать на другие военные профессии. Алексея отправили во флотскую школу учиться на сигнальщика. Службу нёс в Прибалтике на тральщике, задачей которого был поиск в Балтийском море невзорвавшихся плавающих мин. Потом попал на новый корабль и службу заканчивал в Дунайской флотилии. Служил на совесть. Был отличником боевой и политической подготовки. В 1951-м году Алексей Никитович демобилизовался из рядов вооружённых сил. Вернулся домой, работал в колхозе. Был молокосборщиком, учётчиком в бригаде, кладовщиком. Ездил от колхоза на лесоразработки на Урал, где и познакомился с миловидной девушкой Катей. Поженились, вместе в дружбе и согласии прожили больше шестидесяти лет. Воспитали троих детей, дождались не только внуков, но и правнуков. Катя ушла первой… Но нет и дня, чтобы он не вспоминал её, свою единственную и, похоже, вечную любовь…

…Кем и каким быть? Я знаю ответ на этот вопрос. Быть Человеком, знающим историю своей страны, своей семьи, любить ближних, достойно трудиться, в общем, жить так, чтобы деду не было за меня стыдно…

Владимир Барабашов, девятиклассник Наголенской школы Ровеньского района (руководитель — Ирина Геннадьевна Ивасив)

 

Ваш браузер устарел!

Обновите ваш браузер для правильного отображения этого сайта. Обновить мой браузер

×